В связи с этим короткий текст (Перепост. Взято у
avmalgin )
Считается, что у Войновича тяжелый характер. В качестве примера обычно приводят историю с Солженицыным. Дело в том, что когда Войнович приехал в эмиграцию, он рассчитывал первым делом объехать издательства и получить с них гонорары за все многочисленные издания его книг, которые там вышли. Но это оказалось не так просто. Издательства юлили и врали, но денег не давали. Юрист, которому Войнович в свое время поручил какие-то деньги аккумулировать у себя, ушел в несознанку, деньги зажал. Особенно хорошо нажился на Войновиче Никита Струве: его издательство YMCA-Press не только выпустило огромным тиражом "Чонкина", но и бойко торговало правами на переводы. Владимир Николаевич сгоряча заявил Струве, что подаст на него в суд. Дальнейшее приведем со слов самого Войновича:
"...И вдруг звонит мне в Германию Юрий Штейн. Который считается родственником Солженицына, поскольку его жена Вероника Туркина приходится бывшей жене Солженицына Наталье Решетовской двоюродной сестрой.
- Слушай, я тут был у Исаича в Вермонте, а к нему как раз приехал Струве и жаловался на тебя, что ты собираешься подать на него в суд. Так вот Исаич просил меня передать тебе его мнение. Он мне его продиктовал и хочет, чтобы ты его записал. У тебя карандаш и бумага есть? Записывай.
Я сказал: "записываю", хотя делать этого не собирался. О чем потом пожалел. Все-таки документ следовало бы сохранить в подлинном виде. Но я не записал и воспроизвожу по памяти. Послание никакого обращения не содержало. Ни имени-отчества, ни просто имени и уж, конечно, принятого эпитета вроде "дорогой" или "уважаемый", а начиналось прямо со слова "стыдно". "Стыдно русскому писателю судиться с издателем из-за гонораров". И что-то еще в этом духе, кратко, грубо и выразительно...
- А у тебя есть бумага и карандаш? - спросил я вкрадчиво Штейна.
- Есть! - отозвался он по-военному.
- Тогда запиши мой ответ. Приготовился?
- Приготовился.
- Пиши...
Мой ответ был тоже кратким и очень невежливым. Меня потом некоторые
люди спрашивали, как же это я посмел? А вот так и посмел.
( Read more... )