Настроения

[sted_ats_02]

Андрей Лошак побеседовал с теми, кто "намылился из России". И приводит мнения этих людей в своей пространной статье здесь >>. Можно соглашаться с мнениями этих людей, можно не соглашаться, но почитать было очень интересно. Под некоторыми высказываниями, особенно относительно нашей науки и некоторых наших "академиков" я готов подписаться.

Вот наиболее интересные на мой взгляд цитаты из статьи:

Население страны с недавних пор разделилось на два лагеря.

... вдруг выяснилось, что нет никакой России офлайна и онлайна. Так же как нет России айфона и шансона, прогресса и архаики. Граница проходит в мозгах.

...

Что в стране практически не осталось современной науки — по индексу цитируемости Россия сползла с 8-го места в 1996 году до 16-го, уступая крохотным Тайваню и Нидерландам. При том что научных статей бывших соотечественников, работающих на Западе, — десятки. В этом году русским западникам (опять термин из николаевской России!) пришлось осознать, что дело не только и не столько в кремлевской матрице, насаждаемой телевизором. Есть еще и всероссийская матрица. Называется она — имперское сознание.

...

И в этом смысле очень интересно, если это слово вообще можно произнести, наблюдать чудовищный полевой эксперимент, который в России проводится. Считалось и считается, что важной предпосылкой для этого являются тотальный контроль за информацией, тотальная пропаганда, тотальное подавление инакомыслящих. Но оказалось, что это совершенно не нужно. Что относительно свободный доступ к информации, который даже сейчас сохраняется в России, никак не влияет на легкость, с какой происходят эти процессы. Более того, они затрагивают людей, про которых мы точно знаем, что они информированы.

...

Если всякие м*даки будут занимать профессорские должности, называть себя академиками, то вся наука потеряет свой вес, что и произошло в России.

...

Так что деградация общества связана с безответственностью элит. И когда элиты сдались, произошла неизбежная деградация общества и публичного дискурса. В качестве нормы утвердились цинизм под видом прагматизма и полное пренебрежение любыми ценностями. Основными критериями являются власть и деньги. А нормы публичной дискуссии задаются сверху — например, парламентом, а он у нас, как известно, не место для дискуссий. Все упростилось до крайне вульгарного уровня.

...

У меня не то чтобы настроение уехать, у меня настроение развиваться. Я считаю себя частью глобального научного сообщества. Для меня привязка к стране несущественна. С другой стороны, не важно, сколько людей физически находится внутри границы. Тот же русский мир давно глобален. Поэтому эмиграция — устаревшее понятие.

Развиваться ученому в России невозможно. Среды в большинстве гуманитарных, социальных и некоторых технических дисциплин в России просто нет. Например, я занимаюсь очень узкой темой в рамках политологии. Она развита на международном уровне, и когда я приезжаю в другие страны, там находятся люди, которые говорят со мной на одном языке. Когда я занимаюсь тем же в России, то реакции обычно две. Со стороны адекватных коллег — заинтересованного невмешательства, потому что они недостаточно подкованны, их профессиональный уровень объективно ниже, чем у коллег за рубежом. Но это лучший вариант. Худший — это просто попытка ставить палки в колеса. Я получала после некоторых конференций в России анонимные письма, видимо, от коллег из регионов, которые считают, что я занимаюсь политической заказухой, хочу подорвать российскую государственность. Сама постановка вопроса смешная, потому что нет никакой связи между академическим политологическим исследованием и подрывом государственности. Ты тратишь свое время на это и в некотором роде демотивируешься.

То, что гуманитарии на Западе никому не нужны, — это сильное преувеличение. Спрос есть на хороших специалистов, и гуманитарных, и технических. Если вы говорите про трудоустройство, то в крутой вуз после окончания аспирантуры трудно устроиться как технарю, так и гуманитарию. Здесь механизмы одинаковые. Но там нет стереотипа, существующего в российской науке, что работа с текстами — это периферийная научная активность. Что цифры — это «тру» наука, а остальное — нет. Я думаю, это связано с наследством советской системы, когда гуманитарии были в некоторой степени оттеснены, а науки типа социологии и политологии казались чем-то подозрительным.

...

Я понимаю, что если против режима вводятся экономические санкции, как это сейчас происходит, то режим еще сильнее закукливается, еще сильнее начинает репрессировать. Я не говорю, хорошо это или плохо, я говорю — вот так себя ведет мой пациент.

...

Люди больше думают о выживании, чем о саморазвитии, — и их трудно винить в этом. Но это не внутрироссийская история. Патриархальная культура, очень сильный патернализм, возвращение к религиозным ценностям — это большие мировые тренды. Мы видим огромный рост происламских настроений в тех странах, где еще буквально 30 лет назад все было довольно секуляризированно.

...

цензура интернета — это одна из главных опасностей сегодня.

...

нет прямого поражения в правах какой-то группы, но есть всеобщее поражение в правах; свобода совести, свобода печати, свобода собраний — все попрано, но это никого, кроме нас, не волнует. И на «застой» это не похоже. Потому что сейчас всеобщая эйфория намного больше, чем в застойные годы. Я в меньшинстве, которое большинство готово переварить и выплюнуть в любой момент.

Я чувствую себя проигравшей, как и все российское просвещенное или интеллигентное меньшинство.